9 мистических живописных шедевров, изобилующих загадками и символами

Спутницы Аполлона и дочери Гармонии всегда были чрезвычайно капризны и прихотливы, как того требует артистическая натура, а именно от них зависело, столь одарен будет тот или иной живописец, скульптор или поэт. Всё же прочее зависит уже от самого служителя муз. Едва ли не вся средневековая (а весьма часто — и позднейшая) живопись полна загадок и тайн, как расшифрованных, так и ждущих еще своего часа. Вот лишь некоторые из них.

«Мона Лиза» (также известная как Лиза Герардини или Джоконда; ок. 1505 г.)

Первым в этом ряду по праву стоит шедевр Леонардо — воистину короля живописцев и живописца королей, великого и универсального ученого, мистика и вообще одного из самых загадочных гениев человечества. Знаменитая улыбка Джоконды известна всем и каждому и сама по себе являет одну из вечных тайн человеческой культуры. Но тайна эта, хотя и главнейшая, вместе с тем далеко не исчерпывает того, что вложил в неё гений да Винчи. Так, историк искусства Сильвано Винченти, изучая фотографии высокого разрешения, сделанные с Джоконды, разглядел в её глазах литеры «L» и «S» — первые буквы имени самого мэтра и Джакомо Салаи, многолетнего ученика и спутника мастера, якобы послужившего (конечно, наряду с самой супругой торговца шерстью) одной из моделей для этого образа. Что также предстает одной из многочисленных загадок и творчества Леонардо, и его миросозерцания. Тот же С. Винченти обнаружил на обороте тополиной доски, на которой написана Джоконда, цифры 149. По мнению исследователя, это дата создания шедевра, только последняя цифра утрачена. Вообще же принято считать началом работы над портретом 1503 год.

«Тайная вечеря» (фреска монастыря Санта-Мария-делла-Грацие, Милан; 1495-1498)

«Тайная вечеря» не меньшее количество раз становилась предметом самых разных домыслов и теорий. Самым известным и, пожалуй, наиболее внятным вкладом в дело расшифровки этого шедевра является версия Дэна Брауна, согласно которой в самом центре фрески, по правую руку от Иисуса можно обнаружить силуэт Марии Магдалины, являвшейся, по версии автора, его супругой и наследницей.

«Сотворение Адама» (фреска плафона капеллы Св. Сикста /Ватикан/, Рим; 1511 г.)

Микеланджело, с юности избравший объектом своего поклонения человека, изучал строение его тела столь же серьёзно, как Леонардо, хотя и не оставил такого количества анатомических штудий, как тот. Достоверно известно, что этот гений анатомировал трупы в одном из монастырей Флоренции ещё тогда, когда жил и учился в Академии, устроенной герцогом Лоренцо де Медичи. Американец Ф. Меш Бергер в 1990 г. выяснил, что при ближайшем рассмотрении силуэты изображений этой фрески соотносимы с главными линиями извилин человеческого мозга в его лобной доле, базилярной артерии, в гипофизе и зрительном перекрестьи.

 «Пророк Захария» (фреска люнета капеллы Св. Сикста /Ватикан/, Рим; 1512 г.)

Известно, сколь непростые отношения связывали Микеланджело с папой Юлием II, ибо оба обладали необузданным и гордым нравом. Некоторым исследователям видится, что в облике пророка Захарии великий флорентиец запечатлел именно папу Юлия. Однако куда более достоверной представляется версия о том, что святой отец изображен не в люнете, а на алтарной стене капеллы, в самом центре колоссальной фрески «Страшный суд» в обличье Св. Варфоломея, с которого, по преданию, живьём была содрана кожа. Именно её и нож, коим свершилась казнь, как символы своих страстей держит в руке святой, размещенный у самых ног Христа, причём на коже отчётливо виден автопортрет самого Микеланджело, свидетельствующий о муках, кои претерпел от первосвященника художник. 

 «Давид и Голиаф» (фреска люнета капеллы Св. Сикста /Ватикан/, Рим; 1509 г.)

Персонажи библейской истории, как известно, сопровождают главнейшие ее события, занимающие собственно плафон, т.е. сводчатый потолок капеллы. Давид и Голиаф, их сплетенные в яростной битве тела образуют ג — «гимел», третью букву еврейского алфавита (иврит), которая, согласно мистическому и оккультному течению Каббале, символизирует силу. Очень возможно, что Микеланджело познал основы иудаизма именно в Академии Лоренцо Медичи, создавшего её, как известно, по образу и подобию Платоновской.

«Фламандские пословицы» («Мир вверх тормашками»; 1559 г., Берлин)

Ещё один гений Возрождения (на сей раз северного) Питер Брейгель-старший. Считается, что в этом шедевре запечатлено 127 голландских притч, пословиц и поговорок, многие из которых до сих пор полноценно живут в языке этой страны. Вот лишь некоторые из них: «Развлекали друг друга лиса да журавль (два обманщика всегда помнят о своей выгоде)»; «Что толку от красивой тарелки, если на неё нечего положить? (красота не самоценна)»; «Две собаки никогда не договорятся над одной костью (спорить вокруг одной темы)»; «Бросать розы перед свиньями (тратить ценное на недостойных)».

«Ужин в Эммаусе» (Нац. Галерея, Лондон; 1602 г.)

Микеланджело Меризи да Караваджо, гений Нового времени, изображает Иисуса с учениками за ужином. Первый ученик носит на груди раковину как символ паломничества, второй раскинул руки в изумлении, и поза его олицетворяет распятие. На самый край стола художник поместил корзину с фруктами, и кажется, что она вот-вот упадёт. Вообще всё, изображенное на столе, имеет значение символа. Курица трактуется как знак смерти, равно как и черный виноград, тогда как белый суть знак Воскресения, ну а гранат — символ  Страстей. Наконец, на скатерти можно видеть непонятную тень вроде рыбы, которая означает обет молчания, являясь также символом самого раннего христианства.

«Мальчик Моцарт» (Пьетро Антонио Лоренцони /1721-1782/; 1763 г.)

В любом из доступных нам текстов о загадках и символах в произведениях искусства во множестве встречаешь упоминания о масонах. Здесь едва ли не первым приходит на ум замечательный фильм Дж. Тёртелтауба «Сокровища нации» (2004). В живописи же весьма часты изображения леди и джентльменов, так или иначе скрывающих руку, что абсолютно точно свидетельствует о принадлежности к ложе и степень посвящения. И здесь одним из ярчайших примеров может служить не только портрет юного В.-А. Моцарта кисти П.-А. Лоренцони, но и холст, запечатлевший облик его отца Леопольда, знаменитого скрипача и композитора той эпохи.