Не просто беременная, а ждет тройню!

Маше жилось очень тяжело. Работать приходилось в райцентре, ведь нужно было растить маленького сына. Отец мальчика пропал без вести, когда Игорю было еще три годика. Уехал денег заработать в далекие края, да так и с концами. Поэтому Маша пыталась прокормить ребенка сама как могла. Она постоянно работала, часто меняла подработки, а когда мальчика нужно было в школу отправлять, то даже односельчане из деревни деньгами помогали, потому что своих не хватало.

Жители деревни очень уважали Машу, ведь она все сама, мужа нет. И работала, и огород пахала, и на грядках тоже одна, и сына воспитывала. Не пила, хоть в селе это часто бывает, ну разве что красотой особо не блистала, но это, как говориться, не главная беда. На работу девушке удалось устроиться в школьную столовую, где и учился Игорь. В этом смысле Маше повезло, ведь сынок под ее крылом постоянно находился, накормленный и домашние задания в столовой делал, и на кружки всякие оставаться мог.

Однажды, в школе затеяли ремонт. Дело было на летних каникулах. Работали там и местные строители, и специальная бригада с южных краев под руководством строгого и угрюмого Ильяса.

На период летних каникул Игорьа оставили бабкам с деревни, а Маша допоздна засиживалсь на работе. Там и познакомились они с Ильясом. И начался у них роман. Никто не хотел этого, ни Маша, других забот хватало, ни Ильяс — дома жена и дети.

— Кого это она притащила? Совсем девка с ума сошла! – начали говорить в деревне.

Но зато этот угрюмый мужик Аньке и печку заново переложил, и проводку в доме поменял, и крыльцо починил и еще много других полезных дел сделал. Малой Игорь также сильно привязался к бирюку, постоянно возле него крутился.

С окончанием лета Ильяс уехал, а ближе к октябрю Маша узнала, что беременна. В деревне поползли слухи, мол, нагуляла девка, а бабульки, которые раньше охотно возились с малым Игорем, теперь плевались в ее сторону. Если раньше мальчик мог в любой дом постучать, то теперь его гнали и не очень хотели видеть.

Ближе к зиме в ноябре в доме Маши все реже горел свет, сына также давно уже видно не было, а соседи уже и забыли, как женщина выглядит. Думали может, где в другом месте подработок нашла. Правда, удивительно было, что в такую холодную пору не горела печь.

И тут однажды забежал к бабке Прасковье весь в слезах Игорь:

— Бабушка помоги печку растопить, а то я уже в школу опаздываю, а она не разгорается.

— А где мама твоя? — спросила та в ответ.

— В больнице. Ей очень плохо.

— Давай садись за стол, — молвила старушка. — Покушай, чай попей и в школу, а с печкой я как-то сама дам толк.

Баба Прасковья печь растопила, в доме прибрала, а Игорю велела к ней перебираться жить, ведь не дело это в девять лет самому на хозяйстве оставаться.

На следующие сутки бабки собрались на совет. Решали вопрос как дальше быть с малым Игорьом. В результате согласились, что жить будет малый у Прасковьи, а старый Ванька, будет за домом ухаживать, печь топить хотя бы раз в день. Фисе, которая часто в больнице бывала, поручила зайти и узнать как там Машка. Ну, а остальным бабка приказала готовить приданое.

Вернувшись с больницы, Анфиса рассказала шокирующую новость.

— Ой, люди! Эта дурра не просто беременна, она тройню ждет! Ей даже встать с кровати тяжело. Аборт делать уже поздно, а рожать – очень опасно, так что дела плохи.

— А что про этого мужика рассказывает? – спросили бабки.

— Да ничего, даже не сказала ему, что беременная. Говорит, у него есть семья и дети, так что зачем она ему нужна. Плачет постоянно, говорит, если даже родит, то оставит в роддоме, ведь не потянет она двоих да и еще одна.

— А она чем думала? – завопили бабки. – Совсем голову потеряла! Какой позор! Это же грех какой? Не, надо идти с нее вышибать дурь с головы.

— Так я ей о том же – говорю, все придем к тебе, чтобы только деревню не опозорила. Поднимем, вырастим.

Под Новый год сделали Маше кесарево, но акушерам пришлось очень тяжело. Женщина вся отекла, почки чуть не отказали, ничего не могла есть, развилась серьезная тахикардия. Врачи уже думали, что самое главное Машу спасти, а дети — это уже как получиться.

С больницы женщина вернулась очень исхудавшая, вся бледная, но родила все-таки троих девочек, правда слабеньких очень.

А тем временем односельчане приготовили Маше сюрприз. Завели в дом воду, купили водонагреватель, стиральную машинку (правда, б/у, но рабочую), починили все. Бабки тем временем и приданое навязали. Дочки Вера, Люба и Надюша начали поправляться и со временем догнали своих сверстников. Маша даже не знала как благодарить людей за их доброту и помощь.

В один июньский день, когда Маша работала на грядках, а дети лежали в одеялках на солнышке под присмотром Анфисы, во двор зашел бирюк. Увидел маленьких деток, Игоря, который как раз нес воду, Машу и сел на пенек в раздумье.

— Таки правда значит…- молвил он.

Они бригадой приехали опять делать ремонт, но уже в другой школе, ведь в той его так накрутили, что стыдно страшно стало, и поэтому бросил саму беременную Машу, а теперь решился таки проведать.

— Почему ты ничего не сказала? – допытывался Ильяс.

— Как я могла тебе сказать? Ведь у меня ни адреса не было, ничего не было? Да и зачем тебе? Уходи, это только мои дети! – сказала Маша.

Возле двора начали уже собираться старики и поговаривать, что вот, мол бирюк возьмет и заберет девочек, ведь у них там на родине не принято русским оставлять детишек. Добра и счастливой любви с ним не светит, тем более, что Ильяс как и многие вахтовые рабочие по несколько семей в каждой деревне имел.

После того случая никто больше не видел бирюка возле двора Маши, но раз в два или три года пересылал ей деньги, а иногда и посылки для детей с вещами из далекого солнечного Узбекистана.

Сейчас Машины девчонки уже взрослые стали, все поступили в медицинский колледж, а Игорь женился и сам имеет уже детей, которых старики своими внучатами кличут, а также хотят дожить до того момента. Когда тройняшки замуж выйдут, чтобы и их деток потом понянчить.

— А вдруг у кого-то из них тройня родится? – смеется бабка Прасковья.