Не рассказала мужу о „маленьком“ секрете. А после свадьбы узнала все его

В семье Ирины Дмитриевны случилась очень непростая ситуация. Все участники этой истории оказались не очень честными. А разгребать пришлось ей одной. Видать, такая ее судьба.

А как оптимистично все начиналось!

Дочь Надежда собралась замуж. И уж очень скоропостижно она это надумала – только-только восемнадцать стукнуло. А ведь недавно высказывала свое «фи» в адрес бракосочетаний. Мерзость какая – эти ваши свадьбы, говорила Надька. Родственников непонятных напоят-накормят, и сидят счастливые и в фате! Тьфу. Я бы, говорит, добровольно никогда в эту кабалу не полезла. Свободы, говорит, хочу! И чтоб борщи не варить, и носки не штопать. И долг еще этот – супружеский! Да гори оно все синим пламенем. Да ни за что на свете!

И продолжала Надька учиться в своем техникуме, мечтая о блестящей карьере бухгалтера.

И вдруг Надьку как подменили! Бегает Надька кольца примеряет, и в ЗАГС собирается. Ирина Михайловна, конечно, в шоке. Что ж ты, доченька моя, меня пугаешь? Ты ж говорила замуж ни ногой. Плевала на брачующихся. Говорила ты, что карьера важнее всего в жизни! Признавайся, что к чему!

А доча мамке-то и выдает, мол, повзрослела да поумнела. Не хочу, говорит, пигалицей неприкаянной по жизни скакать. Федю, жениха, три недели знаю, и жить без него не могу. Хочу, говорит, законной ему быть, хоть ты тресни.

Но Ирину Михайловну ведь не надуришь, она и не поверила, что Надька передумала пигалицей неприкаянной скакать. Давай, говорит мать, знакомь меня с предметом своих мечтаний. Хочу знать, кто мою дочь до бессознательного состояния доводит любовными чарами. И родителей мне его предоставь, а то странно как все получается – не пришли даже свататься по-человечески!

Ой, говорит Надя, зачем оно тебе нужно? Мы ж не в каменном веке. Лучше радуйся тихонько, что дочь твоя образумилась и остепенилась.

Но Ирина Михайловна пуще прежнего заволновалась. А ну-ка, дорогуша, признавайся! Не беременная ли ты случайно? Может сделали с этим Федором ребеночка, и быстренько в ЗАГС??

А Надя ей в ответ, ну что Вы, маменька! Любовь у меня бесконечная! Жить без него не могу, умираю. И он умирает без меня, Феденька мой. Надо срочно нам соединиться, и не рассоединяться до конца дней наших.

Но Ирина Михайловна – женщина-кремень! Сказала, знакомь, и все тут! Ничего не оставалось Надежде – привела жениха в дом. Ирина Михайловна только взглянула на суженого дочкиного – и в обморок хлопнулась. Страшенный, Господи прости. Ростом – метр пятьдесят в прыжке. Сгорбленный какой-то, сутулый. Рыжий и в очках на всю морду… Стоит, глаза в пол. Еще и заикается. Лохматый весь какой-то, перепуганный. Знакомиться с родительницей без единого цветочка приперся. Но лучше уж ни одного, чем, например, два…

Ирина Михайловна как от обморока своего немного очухалась, так и утащила свою Надю в другой конец квартиры. С ума ты, говорит, доченька, спрыгнула? Зачем тебе чудище это лохматое? За тобой же парни табунами бегали. Чего только один Вениамин стоил! Двухметровый, руки-кувалды, кровь с молоком! Да еще и военный (красивый-здоровенный). На него ж можно днями любоваться!

А Надька как заплачет вдруг! Навзрыд. Всю правду тебе скажу, матушка. Обрюхатилась я от этого Вениамина проклятого! Заделал мне отпрыска, и ускакал на службу в Махачкалу. Сказал не писать, не звонить ему. Некогда, говорит, мне тут с тобой разговоры разговаривать, меня труба зовет. Да и папаней я быть не готовый. Рано мне. Прощай, Надежда! Не поминай лихом, а если пацан родится – сделай его Вениаминовичем.

И что ж ей, Наде, было делать? В техникуме не доучилась. Куда дите принести – в однушку к маменьке? Мы ж с тобой, маманя, здесь вместе с ума спрыгнем? Да, Ирина Михайловна согласилась – спрыгнем…

А тут Федор нарисовался. Ты, говорит, Надюля, не смотри, что я страшноват. Я в душе красавчик, и квартира у меня своя где-то там, в пригороде. И работа у меня чудесная – строительная. И блины умею печь.

Ну, поженились Надька с Федором. Живут-поживают в пригородной квартире. Дите на свет появилось – Маруся. Крупная такая, и по-военному дисциплинированная девчушка. Федор пушинки с Маруси сдувает, колыбельные ей напевает.

Но долго идиллия их не продлилась. Начали выползать всяческие сюрпризы.

Прибегает как-то раз вся взмыленная Надежда к матери, дисциплинированная Маруся висит подмышкой. А в руках – чемодан! Ревет, как белуга, последние волосинки из головы выдергивает. Ой, мамочка моя, родненькая! Да зачем же ты замуж меня за этого ирода отдала? Он же, Федор этот, брехун – каких свет не видывал. Пригородная же хата – не только ему завещанная. Брат у него еще есть. Брат только с зоны откинулся. Сороковник ему, лысый весь и беззубый. Громко кашляет на наш семейный очаг, матюгами разговаривает. Грозится жену какую-то приволочь. Говорит, право такое по закону имею.

Но и это еще не вся брехня. Ворвалась вчера к нам какая-то странная дамочка, вцепилась мне в горло, и завопила, что Федор – ее мужчина. И деток с собой приволокла. Я взглянула – а они рыжие и сутулые – вылитый Федор. А он, брехун этот, и говорит, мол, деточки эти мои, и я их не оставлю. В итоге Ирина Михайловна занимается Марусей, а Надежда нашла себе красивого и здоровенного военного.